Эксперимент

Трофиму Денисовичу Лысенко,
Академику и борцу.

Банками было уставлено все, кроме подоконника. На столе стояли литровые, под раковиной двухлитровые, а у холодильника и вдоль плинтусов в три ряда поблескивали баночки из-под майонеза. Во главе стола накрепко расположилась соседка Даниловна и сноровисто закатывала банки блестящими желтыми крышками…

Светка стояла в дверном проёме и робко переминалась с ноги на ногу. Она зашла за рассолом для Васеньки, которому очень тяжело вставалось с утра, но совсем забыла о цели своего визита, зачарованная деятельностью соседки. Что-то казалось Светке очень странным в действиях Даниловны. Жидкость в банках была бесцветная и совершенно прозрачная. «Не воду же она закатывает? Но ведь каждый знает, что самогон держат в бутылках», – думала она, – «зачем же это Даниловна на такую ерунду крышки переводит?» И вдруг она поняла, что же её так встревожило. На кухне не пахло брагой. Это стало последней каплей, и любопытство победило.

• Что это Вы закатываете, Алла Даниловна? – робко спросила Светка.
• Живую воду, – буднично ответила соседка, подготавливая очередную банку.
• Какую воду? – переспросила, не веря своим ушам, Светка.
• Живую. Заряженную.

Светка жила на одной лестничной клетке с Даниловной с самого детства и никогда не замечала в ней ничего такого, что вызывало бы желание немедленно вызвать скорую. Ну гнала бабка самогон на продажу, говорят очень неплохой, ну перелезала она два раза на Светкин балкон и пряталась там от дружинников и милиции, когда те приходили с ордером на конфискацию аппарата, но была она при этом в здравом уме и вообще чертовщиной всякой не занималась. Даже в бога не верила, ибо была она старой комсомолкой и по молодости писала разоблачительные заметки о религии и попах в молодёжную прессу. Поэтому Светка решила, что в словах Даниловны скрыт какой-то потаённый смысл.

• Кем заряженную? – спросила она недоверчиво.
• Во, неграмотная! – всплеснула руками старуха, – Ты что из села что ли? Телевизор не смотришь? Каждый божий день там этот выступает, как его дьявола, заряжатель. Всё, что хочешь заряжает. Вспомнила! Чумак!
• Как заряжает? – пролепетала Светка, медленно пятясь к двери. Она уже была уверена, что нужно звонить.
• Знамо дело как, пальцами водит, чего-то там шепчет себе, ни черта не слыхать, а оно заряжается. Кремы, там, мази всякие, вода, опять же. Давеча целый выпуск Московского Комсомольца зарядил, так на Профсоюзной ларек Союзпечати своротили – такая толпа была.

Про ларек Светка уже слыхала краем уха, но не знала, что там произошло. Соседкина история, при всей своей чудовищности, похоже, что-то в себе несла, поэтому Светка решила выяснить всё до конца.

• А когда он выступает? – спросила она, меняя направление движения на противоположное. 
• Каждое утро в полвосьмого по первой программе, – просто сказала Даниловна и, закончив работу, накрыла банки черной материей.
• А что будет, если его посмотреть?
• Энергия будет, – значительно сказала Даниловна, – врачи говорят, если его смотреть, так все болезни пропадут враз. А если заряженным кремом мазаться, так морщины уходят и цвет лица появляется. Это тебе не Кашпировский какой-то, я вчера его как посмотрела, у меня такой прилив был, даже уши покраснели. Я так себе думаю, раз крем снаружи помогает, значит вода изнутри всё излечит, если пить.
• А зачем Вам так много?
• А если он сдохнет завтра? Или посадят его, знаешь, у нас всякое бывает. А мне ещё жить и жить. В «Здоровье» написано, что человек выпивает пятьсот литров воды в год. Вот я себе законсервирую три тысячи литров, больше ставить некуда, на шесть лет хватит. Жалко, борщ на ней варить нельзя – тепла и света боится.

Недоверие Светкино было сломлено. Ей немедленно захотелось попробовать заряженной воды. Она решила, что если всё сказанное Даниловной правда, то она сегодня же начнет подмешивать Васеньке эту воду в портвейн.

• Дайте глоточек, Алла Даниловна, – робко попросила Светка.
• Ещё чего! Заряди себе и пей, хоть залейся, – скаредно закрыла собою стол соседка, – иди – иди, на работу, чай, опоздаешь.

Светка шла домой окрыленная. Она напрочь забыла про рассол, да это уже было неважно. Жалко, сегодняшний сеанс она пропустила. «Интересно», – подумала она, – «его повторяют? Надо программу посмотреть.»… В голове её зрел необыкновенный план.

* * *

На следующее утро Светка и ничего не понимающий и злой Вася сидели у телевизора и смотрели передачу “120 Минут”. Голова его трещала, глаза слипались, да еще жена не давала положить ноги на табуретку, потому что там уже стояли какие-то банки и лежал тюбик зубной пасты. Показывали какую-то дрянь, Вася всё порывался уйти, а Светка его не пускала.

• Ну что ты ко мне привязалась, проклятая, – ныл Вася, – семь утра только.
• Ну потерпи, миленький, сейчас будет, – нежно ворковала Светка и гладила Васю по голове.

Оторопев слегка от неожиданной ласки, Василий размяк и сдался, хоть и не понимал, что же «сейчас будет». Пальцы жены приятно успокаивали, и Вася даже было закрыл глаза, но тут Светка закричала: «Вот! Начинается! Смотри!».

Вася открыл глаза и увидел, что на экране телевизора незнакомый мужик в полной тишине делает какие-то странные движения и шевелит губами. Не обращая внимания на руки, Вася стал внимательно следить за губами, силясь понять, что мужик говорит. Когда-то в погранвойсках Васю учили понимать по губам, и он очень гордился этой своей способностью, но сейчас он ничего не понимал. Глаза у мужика были вполне осмысленные и серьёзные, а губы выдавали какую-то околесицу – слова на непонятном языке, что-то вроде «квод лицет жови нон лицет бови», вперемежку со строчками детской дразнилки «Обманули дурака на четыре кулака…» Василий осторожно повернул голову. Светка, не отрываясь, смотрела в экран, лицо её было восторженным и замерла она в какой-то целеустремленной позе, прижав руки к груди и шевеля губами. Вася снова посмотрел в экран, и ему стало страшно за жену.

• Свет, ты чего, – озабоченно спросил он и потряс жену за плечо.
• Не мешай, – нетерпеливо дернулась она, – сейчас.

Мужик в телевизоре вдруг улыбнулся, кивнул и сказал: «До свидания». Светка, дрожа повернулась к мужу. Щеки её пылали.

• Ты видел? – звенящим голосом спросила она.
• Что, – не понял Вася.
• Ну, ты почувствовал? – чуть менее уверенно уточнила Светка свой вопрос.
• Ничего я не почувствовал. А что должно было случиться? – солгал Вася, ибо он почувствовал то же желание, что давеча посетило Светку на кухне у Даниловны – позвонить в неотложку.
• Тепло. Волны, – сказала Светка, зажмурившись, – у меня прям всё внутри запереворачивалось, когда он вот так руками делать стал, – и она повторила движение руками.
• Он что, экстрасенс? – опасливо поинтересовался Василий. Он, похоже, стал понимать, что замыслила коварная жена. Его кореша Саню жена постоянно таскала по экстрасенсам, чтоб не пил. Бедняга мучился, но держался стойко и после каждого сеанса выпивал стакан плодово-ягодного в качестве противоядия.
• Сам ты экстрасенс, – обиделась она, – экстрасенсы все жулики, вроде  Кашпировского, а этот настоящий. Он энергию передаёт, понял?
• А-а-а, – протянул Вася, делая вид, что понял, – что передает?
• Энергию, деревня. Ты что, в школе не учился?

Вася не ответил, размышляя, чем  же этот мужик отличался от экстрасенса. Пора было на работу, и Вася пошел в ванную. Светка поставила чайник и разбила два яйца в сковородку, как вдруг услышала Васин крик:

• Где моя паста? Мне что, мылом зубы чистить?
• Сейчас, сейчас, Васенька, – защебетала Светка и понеслась в зал, где на табуретке лежала заряженная паста, – несу, милый!

* * *

Яичница подгорела, и Вася, злобно сжевав черную массу, выпил залпом чашку чаю и, не попрощавшись, вышел за дверь. Всю дорогу до автобазы он думал о Светкиных кознях. Несмотря на её заверения в том, что мужик не экстрасенс, Вася никак не мог избавиться от неприятного предчувствия. Ему казалось очень странным, что Светка так нежничает, а история с зубной пастой была совсем необъяснимой и поэтому пугала. 

В перекур Василий рассказал про утренний свои приключения ребятам. К его удивлению, никто не стал его обвинять во вранье, а, напротив, оказалось, что все про мужика давно знают.

• Мужика звать Чумак, – выпуская дым колечками, сказал Вовка- хлебовоз, – Моя тёща его каждое утро смотрит. Они с женой как с ума посходили, ставят перед ним воду, косметику свою, даже лекарства. Теща говорит, что ей заряженные лекарства лучше помогают. Её, змее, только смерть поможет, – подумав, добавил он  со вздохом.
• А я сам смотрю, – признался Сашка, – после этой бабки, к которой моя меня таскала в деревню я совсем пить не мог, а его посмотрел, и все в ажуре. Выпиваю три пива и не тошнит.

Сашкино признание Васю успокоило. Ему, конечно, не верилось, что мужик мог снимать антиалкогольные заклятия, но, по крайней мере, стало понятно, что пить не мешал. Тут и так весь день ни капли в рот не взять – в момент с базы вышвырнут. По пути в диспетчерскую Вася злорадно подумал о тщетности Светкиных страданий, потом о предстоящем бесплатном походе в пивбар «Останкинский», где Вовка наметил обмыть рождения сына, а тут ещё его позвали по громкой за путевым листом, и Вася совсем забыл про Чумака.

Рабочий день прошел спокойно, шесть кружек пива за здоровье Вовкиного первенца настраивали на благодушный лад, и счастливый Василий возвращался домой, лениво и беззлобно пиная урны. Уже стемнело, и он с удовольствием отметил отсутствие противных старух-соседок на лавочке, которые никогда не упускали возможности крикнуть ему в спину «алкаш» или «пьянь». Дома тоже всё было на удивление спокойно, Светка почему-то не стала его пилить, даже накормила его вполне съедобным ужином. Чумака она не вспоминала, говорила о всякой ерунде, а когда встали из-за стола, многозначительно улыбнулась и пошла в спальню.

Вася не поверил своим глазам. Светка шантажировала его уже два месяца, вымогая обещание приходить домой засветло и трезвым и не поддавалась ни на какие уговоры и приставания, а тут – на тебе, сама намекает. Оценив благородство жены, он почистил зубы, побрился, побрызгался одеколоном и только потом пошел в спальню. От предвкушения предстоящего он даже почти протрезвел. Пытаясь сдержать срывающееся дыхание, всё еще не веря своему счастью, Вася забрался под одеяло и прильнул к жене.

• Васенька, ты меня любишь? – страстным голосом спросила Светка.
• Люблю! – прохрипел Вася, не ожидая подвоха, и полез целоваться.
• Васенька, давай ребеночка сделаем, – сказала Светка, мягко освобождаясь.
• Давай! – окончательно теряя рассудок согласился Вася. Сейчас он был готов согласиться с любым предложением жены, а уж тут, где исполнение её желания требовало от Васи именно того, о чем так долго и тщетно мечталось, он был готов приступить немедленно.
• Вундеркиндика, Вася, – уточнила Светка.
• Кого, – на миг замер Вася, но тут же снова ринулся в бой.

Светка вдруг неожиданно села, подобрав под себя ноги. Вытянутыми руками удерживая обезумевшего Васю на расстоянии, она стала объяснять.

• Вундеркинд – это такой ребёнок, который всё знает и может. Вундеркинды все играют в шахматы, поют, обязательно пишут стихи и ходят в школу с трёх лет. Они очень умные и поэтому получают одни пятёрки и прилично себя ведут.
• Ты что, обалдела совсем, где ж мы такого возьмем? – рассудок Васи стал постепенно проясняться, – я ж больше трёх в школе даже по труду не получал, да и ты тоже в консерваториях не обучалась.
• Я всё придумала, – деловито сказала Светка, – нам поможет Чумак.
• Как Чумак? – ошеломленно спросил Вася. Ревность больно кольнула его. От обиды запершило в горле, и, боясь ответа, он продолжил, – ты что, с ним хочешь это?… – и зловеще посмотрел на жену сквозь полумрак.
• Нет, глупенький, – испугалась Светка, – еще что придумал! У меня есть только ты, слышишь, только ты один, – отводя глаза, проникновенно сказала она.
• А причем здесь этот урод? – не успокаиваясь продолжал Вася.
• Всё очень просто, начала объяснять свой план Светка, – ты утром в баночку того… Ну, это, сам знаешь, рукой в общем. А тут как раз Чумака будут передавать, мы баночку перед экраном поставим, а у него же энергия. Если он кремы всякие заряжает и даже воду, так значит и это сможет зарядить. Да ты не волнуйся, – она обняла пытавшегося протестовать Васю за шею и поцеловала несколько раз, – Ну вот. Значит оно зарядится, а мы потом быстренько, пока заряд не вышел, это в меня того, и все дела.

До Васи постепенно стало доходить, чего это Светка с ним так ворковала. Во-первых, детей он не хотел, и она это знала, а во-вторых, она ещё знала, что Вася, чуждый всякой антинаучной ерунды, ни за что не поддержит дурацкую, по его мнению, идею с заряжанием. Обида душила его. Коварство жены не знало границ – то, что он принял, было, за искреннее проявление любви, на самом деле оказалось, всего лишь, частью хладнокровно разработанного плана. Вася гордо отстранился и повернулся к Светке спиной.

• Нет, – сказал он, помолчав, – ни за что.
• Ну почему, Васенька, – не сдавалась жена.
• А если ребенок будет на него похож? Видала, какой он урод? – повернулся Вася к Светке.
• Как же он на него будет похож?
• А кто его знает, как он там энергию свою заряжает? Может он это… – и Вася пошевелил пальцами, не зная, как облечь в слова то, что у него накипело, – Нет, и всё, – и Вася снова отвернулся и закрыл глаза.

* * *

С этого дня Васина жизнь стала адом. Светка не разговаривала с ним, не кормила и нажаловалась матери на то, что он поздно приходит домой и не хочет детей. Теща не преминула этим воспользоваться и с наслаждением пилила Васю с утра до ночи. Но это были цветочки. По-настоящему бедняга понял, по чем фунт лиха, когда его вызвали в профком и вручили приказ директора автобазы о лишении его премии и тринадцатой зарплаты за аморальное и безответственное поведение в семье. Светка-зараза, оказалось, накатала телегу в профком. Когда он дома попытался завести об этом разговор в том разрезе, что Светка сама себя наказала деньгами, ответ жены был ошеломляюще агрессивен. Она сказала, что во-первых, она бы этих денег и так не увидела, а во-вторых, если он еще раз повысит на неё голос (как, стерва, заговорила, а?) так она сразу настучит в милицию, что он устраивает пьяные дебоши, и что он может не сомневаться, все соседки подтвердят, им только давай.

Вася страдал. Он знал, что поведение жены изменить очень просто, но свыкнуться с мыслью о согласии с противоестественной Светкиной затеей он не мог. Процедура энергетической модификации сперматозоидов in vitro методом телепатической трансдукции (как на прошлой неделе назвала это безобразие начитавшаяся всякой дряни Светка) Васе казалась чудовищным ударом по его мужскому началу, если не сказать больше. Но, с другой стороны, он понимал, что дальше так продолжаться не может. Теща звонила каждые полчаса, на сырые сосиски смотреть он больше был не в силах, да ещё, вдобавок, за месяц этой всей холодной войны, у него кончилась чистая одежда, а что делать в этой ситуации, он не знал. 

Понимая, что нужно что-то предпринимать, Василий решил спросить совета у Сашки – человека рассудительного и на деле доказавшего свое умение противостоять женским козням. Он решил провести военный совет в «Останкинском» – там говорилось и думалось легче, да и Сашка дольше будет в состоянии давать дельные советы, ибо пиво – не водка.

Сашка, поняв, что от него чего-то хотят, сначала довольно твердо отнекивался, но потом, услышав магическое слово «халява», он передумал, дав, правда себя ещё немного поуламывать. Они стояли у столика в углу, и Сашка слушал Васину историю, ревностно следя, чтоб ни одна муха не села на стоявшие перед ним четыре бокала.

• …Я уже не знаю, что мне делать, – горестно резюмировал Вася, – может придушить её, проклятую?
• Ну зачем же душить, – возразил Сашка, отпивая, – А потом что? Загремишь на червонец, минимум.
• А-а-а, по мне лучше в тюрьму, – безнадежно ответил Вася, – все против меня. Бабки на лавке у подъезда проходу не дают, дети во дворе смеются, когда я мимо прохожу. А позавчера встретился в лифте с Ленкой с пятого этажа, ну ты помнишь…
• Это та, что ль, что мы тогда после майской демонстрации? – оживился Сашка.
• Ну да, – кивнул Вася, – так она такую улыбочку мне сделала… Все знают, все!
• А чего ты, собственно, кобенишься? – неожиданно спросил Сашка, – она ж тебе с Чумаком спать не предлагает? Сделай, как она хочет, и радуйся жизни.

Вася стоял с полуоткрытым ртом, не в силах ничего ответить. Остолбенело он глядел на своего школьного приятеля, не веря, что тот мог такое посоветовать. Он ждал дружеского участия, совета, а тут такая измена… Сашка тем временем продолжал:

• Ты не мельтеши, делай, как говорю. Во-первых, после такого ничего не родится. А во-вторых, даже если и родится, тебе что, дебил нужен? Пусть уж лучше этот, как его, вундеркинд. Может, это твой единственный шанс…
• Не родится, говоришь, – лицо Васино стало проясняться.
• Конечно не родится! Что мы, коровы, что ли? Где ты видел, чтоб людей в банках разводили? А, с другой стороны, чем тебе плохо, если родится? Ну сам подумай, тебе уж тридцать два, а детей нет. Кто тебе стакан поднесет, когда умирать будешь, – и Сашка вдруг всхлипнул, и пьяная слеза нырнула в пену стоявшей перед ним кружки.

Всё в одночасье изменилось в истерзанной Васиной душе. Слова друга словно обновили его, вселили надежду и принесли новое понимание жизни. Окрыленный, он обнял рыдающего Сашку за плечи и стал, как мог утешать. Друг постепенно успокоился, вытер слёзы, допил пиво, и они пошли, обнявшись и пошатываясь, восвояси, оба счастливые и умиротворенные.

* * *

Расставшись с Сашкой, Вася медленно брел к дому, обдумывая давешний разговор. Почему-то перспектива стать отцом его больше не пугала. Ну, подумаешь, пелёнки. Не ему же, в конце концов, их стирать. А за кефиром в молочную кухню можно и сходить – Вовка же ходит и не облез до сих пор. Кстати, можно в пивбар завернуть по пути… Осталась, правда, одна неразрешённая проблема – как уступить жене, не уронив при этом своего достоинства в её глазах. Ломая голову над этим деликатным вопросом, Вася пришел домой.

Светка сидела на диване и смотрела какой-то концерт. Вася сел рядом и тоже уставился в телевизор, стараясь не дышать в сторону жены. На экране мальчишка лет десяти играл на скрипке. Вася не так, чтоб и разбирался в классической музыке, но сейчас он вдруг почувствовал что такое сыграть он бы, пожалуй, не смог. И вдруг, на мгновение, он представил, что это его сын в телевизоре играет на скрипке. Мурашки пробежали по Васиным плечам, и забыв о перегаре, он повернулся к Светке и сказал: «Я согласен». Она оторвала взгляд от телевизора и пристально посмотрела на Васю.

• Что?
• Я согласен! Смотри, как он играет! Я хочу, чтоб нашего сына тоже по телевизору показывали. Что мы хуже людей?

Светка бросилась ему на грудь и зарыдала.

• Миленький! Я знала, я знала, что ты согласишься. Я так тебя люблю!
• Давай завтра, – с энтузиазмом предложил Вася.
• Давай, давай, Васенька. Господи, счастье-то какое, – причитала счастливая Светка.

Впервые за полтора месяца они легли вместе. Счастью Васиному не было предела. Всё было, как сказал Сашка. Светка снова любила его, жизнь казалась прекрасной, а мысли о сыне-вундеркинде, которого будут показывать по телевизору и не надо будет пороть за двойки, приятно ласкала Васино воображение. Так, в мечтах о светлом будущем, Вася погрузился в сон.

Утром Вася проснулся сам, полный чувства ответственности за предстоящее энергетическое оплодотворение, или как там Светка это называла. Растолкав жену, он встал и побежал включать телевизор. Часы показывали 7:15, и надо было спешить. В 7:20 он взял в аптечке мензурку и пошел в ванную. Светка сидела у телевизора и нервничала. Она боялась, что Вася не успеет, и сеанс начнется без него, но подгонять не решалась. В 7:29 дверь ванной с шумом распахнулась, и Вася, сметая всё на своём пути, ринулся к телевизору.  В суматохе он перевернул табуретку с баночками и тюбиками и стал перед экраном, вытянув перед собой руку с мензуркой. Часы в коридоре ударили один раз, и Светка, не в состоянии совладеть с собой, вскочила с дивана и вцепилась в Васин рукав. Диктор-блондинка, как ни в чем не бывало, продолжала рассказывать про готовящийся старт на Байконуре. Потом был сюжет про новую технологию уборки свеклы, рубрика о международном положении и погода…

Простояв у экрана до без пяти восемь, убитые горем супруги поплелись на кухню. Светка плакала, Вася подавленно молчал.

• Ничего, – выдавил наконец он, – завтра сделаем.
• Правда? – всхлипнула Светка.
• Конечно, чего нам… Дело молодое. Ну, не плачь, на работу пора.

* * *

Вася стоял на лестничной клетке в ожидании лифта. На душе было мерзко, очень хотелось встретить Чумака где-нибудь в подворотне и отметелить как следует, чтоб, падло, знал. Он даже представил себе, как его кулак мягко входит в противную обвислую рожу. Очнулся он от звука открывающейся двери, и увидел, что Даниловна с ведром идет мимо него к лестничному пролёту. Вид у неё был такой, будто семья её только что понесла тяжелую утрату.

• Эй, Даниловна, – остановил её Вася, – а что Чумака сегодня не передавали?
• А ты не знаешь? Его ж это… Я всегда говорила, у нас, как человек видный, так обязательно заберут…
• Врешь! – закричал Вася и схватил старуху за воротник, – врешь, карга старая!

Но Даниловна не врала… Она почти никогда не врала. Она ведь была старая комсомолка.

Ираклий Шанидзе
4 июля 1999 года